Статьи
Русский традиционный костюм в современных условиях
Проходят годы, пролетают столетия, человек стремится к большему, к совершенному. Плывут пароходы, летят самолёты. Но это было потом. А если вернуться немного назад, в Русь изначальную, этак годов на 100–150 ? Такая же великая Держава, такой же народ, такая же, вроде бы, национальная культура. Да, спасибо нашим предкам, что они сохранили и донесли до нашего поколения ту немногую толику нашего достояния, что выражена в песнях, легендах, танцах и, конечно, в народном костюме.
В традиционном костюме и радость, и горе его хозяина. По нему можно было определить семейное положение женщины, её судьбу. В своём наряде она выражала ту глубину своей души, присущую только ей одной. Может поэтому так бережно и хранили они свои «сряды», «обряды», «наряды».
Но шло время. Домоткань вытеснялась мануфактурными тканями, самосшитая обувь — «магазинышными» галошами. А где же то проходящее, без которого не обходилась ни одна женщина, куда делся традиционный костюм?
Приехав в конце 80х годов в село Секирино Рязанской области, я был удивлён, что местные жительницы, в основном пожилого возраста, ещё ходят в понёвах и поднизывают под платок «косы». Это ли не сохранение местных традиций, это ли не урок нам, как дорожить своим достоянием? В каждой избе сундуки ломились от понёв, запонов, «хфранцузских» платков. Не очень-то легко люди хотели расставаться со своим добром. А это было припасено не только для себя, но и для будущего поколения по родству. Каждый костюм был именным: и для дочери, и для внучки. «А может оденут, когда замуж будут выходить», — слышал я в ответ, когда был заинтересован в понравившемся костюме. Расставались с трудом, с неохотой.
Прошло 15 лет. Волей судьбы оказался в том же селе Секирино.Разграблено.Нет ни платков, ни «изложенных» понев, ни бисерных украшений, которыми славилось Секирино.
Все кем-то продано и кем-то скуплено.Хорошо, если это попало в хорошие руки, и люди это сохранят, а если нет? Вот, например, «кубовые» завески очень в цене у кавказцев, которые их распарывают и шьют платки, а затем в них по своему обычаю хоронят женщин. Дорожка ими сюда протоптана — это бизнес.
Теперь редкость найти в одной избе весь наряд, предназначенный на все случаи жизни. Но предприимчивые сельчанки находят способ возвращения утраченного.Они и сейчас продолжают шить костюмы, а их продолжают скупать приезжающие. Но, конечно, уже трудно найти затканные рукава, в основном предлагаются шелк, атлас и полеты. Но это еще полбеды. А вот некоторые современные модельеры пошли даже дальше кавказцев. Из старинных нарядов путем перекроя, перестрижки, вставки аляпистых шнуров и материи создают свой «шедевр», делая на этом свое имя. Больно и страшно смотреть, как человек, немало знающий о своем костюме, живущий на этой земле творит такое кощунство. Ну создавай ты костюм по крестьянским мотивам, но не режь то, что не твоими руками создано. Здесь борешься за каждый клочок материи, за каждую маленькую металлическую блёсточку, за каждую поблекшую ленточку, чтобы это сохранить, чтобы это было не утрачено.
Совсем недавно я побывал в селе Березняги, того же Скопинского района. Свела судьба меня с удивительной женщиной Маркиной Анной Евстигнеевой, а попросту бабой Нюрой. В свои 82 года она остаётся весёлой, жизнерадостной, энергичной бабулей, которая ещё даст фору любой моложавой тётке. А сколько же она знает частушек и прибауток — «пруд пруди». Рассказала о своём житье-бытье, о своих выступлениях и наградах, а потом уже достала свою драгоценность-костюм. Понёва в пять полос со «столбами», вышивка необыкновенная, что на фартуке, что на рукавах. И всё в «один узор», и всё «ладно». Шесть часов я пробыл у нее, глядя на этот шедевр — никак баба Нюра не хотела расставаться с этой памятью о своей молодости. Ведь этот костюм достался ей еще от бабушки по отцу — тоже Нюрки (1860 г.р.), да и в чем же она теперь будет плясать? Звонила она и дочерям в Москву, искала совета и у зятя. Все в один голос: «Как сама хочешь!» Решила, что не отдаст. Я, глядя на костюм, на его дотлевающий вид, на миткаль, которая вот-вот рассыплется, я бабе Нюре «приказал»: «Не можешь расстаться — не отдавай, но выступать я тебе в нем запрещаю, его хватит максимум на две пляски». Костюм ей стало жалко и, переборов себя, бросив на него прощальный взгляд, она сказала: «Забирай».Сейчас этот костюм — единственный сохранившийся из этого села — находится на реставрации в хороших руках.
Время уходит от нас безвозвратно, и я все чаще задумываюсь, сколько еще всего можно спасти или вырвать из рук варваров. Ведь это невоспроизводимый материал, это часть нашей культуры, часть нашей души, часть нашего народного достояния, и забывать об этом мы не имеем права. И пока я могу, я буду делать свое дело — что-то узнавать, куда-то ехать, что-то находить!…
Сергей Глебушкин
